В продаже появилась «Граница Зацепина», пощечина привычным путеводителям…

Книга написана критиком, литературоведом, прозаиком, эссеистом, японистом (в алфавитном порядке) Александром Чанцевым. Коллекция травелогов, собранных в столбик, отличительна еще тем, что цифр в ней не меньше букв. Почему «Граница Зацепина» не знает границ и как литературоведение и стран(н)оведение сочетаются в книге, рассказал сам автор.

Дмитрий Обгольц: Часть глав этой книги пришла из ЖЖ, а потом и Фэйсбука (те, что не рецензии). Я думал, маршрут ЖЖ – бумажная книга вышел из издательской моды. Это не так?

Александр Чанцев: Согласен, это было популярно раньше, в начале 2000-х, когда ЖЖ и прочие блоги регулярно конвертировались в издательскую бумагу. Практика, кажется, массово не прижилась (как и термин «блук»), но до сих пор дает всходы даже в высоких стратосферных слоях – от Б. Акунина и Т. Толстой (не к ночи будут помянуты) до В. Новикова и С. Чупринина. Кстати, те же травелоги, довольно модные у нас сейчас, на том же Западе оформились как жанр уже к 80-м. А мода – не зря женского рода: чем меньше мы будем думать о ней, тем больше – она о нас. В конце концов, сама литература давно вышла из моды.

Твои путешествия – это все-таки о местах или о движении?

О самом себе. Ведь сказано в «Дориане Грее» – «высшая, как и низшая, форма критики – один из видов автобиографии». Лучшие формулировки интенций уезжающего и возвращающегося я нашел в рок-поэзии: «You had to lose yourself along the way» (U2, «Gone») и «Я посмотрел на мой город, и город был новый, живой» (С. Калугин, «Туркестанский экспресс»).

Как можно догадаться, твои путешествия всегда имеют саундтрек. Как он меняется от страны к стране?

Он меняется от поста к посту в том же ЖЖ, который прекрасен хотя бы своей функцией указания your current music. Есть заурядные музыкальные основания – фаду в Коимбре, Марианна Фэйтфул в Гданьске, Моцарт в венской опере, концерты CocoRosie в Гамбурге и U2 в Берлине (тяжеловесные германоязычные страны делают тебя, оказывается, легким на музыкальный подъем и туристическую зарядку-встряску). А есть личная географическая музыка, более ценная своей очевидной необъяснимостью. Так, Осака раньше проигрывалась для меня под ностальгический J-rock Luna Sea, а сейчас под фри-джаз Ego-Wrappin’, а Белфаст, думаю, всегда будет звучать Гэвином Фрайдеем.

С таким послужным списком ты себя кем-то определяешь? Космополитом? Скитальцем? Путешественником? Туристом?

Всем и никем? Фактически – я ни разу не работал в/ на отечественной фирме/ организации (вру – один раз продержался один месяц), поэтому – да, командировки, конференции, друзья за границей. Формально – в книге и путешествия, и рабочие поездки, и банальный туризм.

А почему такие списки? Почему не обычный нарратив? (Один нарратив здесь все же есть.) И откуда такая форма? Эти отдельные пункты – это свидетельство разрозненности внутри одного путешествия?

Ответ, что так получилось, не пройдет? Действительно, как-то после Бельгии записал несколько ярких, на мой взгляд, пунктов в ЖЖ. Оказалось удобным – вместо рассказа всем друзьям и коллегам послать линк, не забыть самому. Оказалось – моим жанром. Который, на самом-то деле, не так прост.

Не буду о жанре дзуйхицу (как первый роман в мировой литературе был написан в Японии, так и литература путешествий пустила там едва ли не самые глубокие корни сакуры; я даже думал магистерскую писать о «кикобуне», то есть литературе путешествий, компаративистика Басё и Дадзая, но Мисима в итоге не отпустил и отвлек).

Списки – это та ситуация, когда «неиерархизированное творение представляет собой сгусток сосуществований и одновременность событий» («Логика смысла» Делеза). Оно – лишь своего рода диаграмма, которая, «тем не менее, заставляет разобщенные объекты (или инстанции объектов, такие как видимое и высказываемое) входить в формальное сочетание, в котором “внешность” остается, но приводится в движение своим “силовым” схватыванием» (уже Бадью в книге «Делез. Шум бытия»).

Данное, словами проще, оптимально для меня, потому что не рискнул бы и не хотел писать эссе о стране – не пожив там долгое время (а жил я только в Японии), не будучи Бродским с его стамбульскими травелогами, а пытаться быть Генисом – не очень-то желая (раньше немного завидовал его стилю, пока не почувствовал на зубах тягучий хруст гламурной корки, извините).

И кстати, немного похвастаюсь – с середины нулевых (уже 10 лет, надо же!), вывешивая эти списки пунктов по итогу путешествий, я видел потом подобный жанр и у других, он немного вышел на свободу и начал прогуливаться по ЖЖ и ФБ… А свидетельство «разрозненности внутри одного путешествия»? Скорее – внутри одного сознания, которое эти путешествия и призваны ненадолго подлатать (моя доза – одна поездка раз в 2 месяца, принимать после насыщения собой и вокруг).

То есть сначала пришла форма, а потом ты ее теоретизировал?

Да, сначала форма, потом – удивление, почему она пришла. Или – натолкнулся на объяснения и еще раз удивился, насколько банален, как все уже давно изобретено и объяснено, а объяснения интерпретированы и реконструированы. Главное, наверное, что non-fiction ты можешь просчитывать, чужие книги анализировать, а свою прозу – только писать (так и никак иначе), вернее – записывать.

Списки ведь отчасти даже предполагают какую-то мимолетность, даже поверхностность (предвкушая грядущие и возможные упреки). Не хочешь попробовать написать рецензию на книгу списком? (В Твиттере уже пробовали, что-то получалось.)

Ты совершенно прав. Мимолетность и поверхностность как принцип – тех же японских дзуйхицу (корейских пхэсоль, китайских бицзи). И разве не поверхностны Паскаль и Монтень, набрасывающий в парижском метро свои ядовитые максимы Чоран или Розанов на тряском извозчике по дороге к зубному? О принципе их мимолетности, ловящей суть самой мимолетности в дырявый детский сачок, столько писалось, что я скажу только – абсолютно ни на что не претендую (эта книга вообще немного хулиганская и точно экспериментальная), только на эту самую мимолетность. А что касается рецензии списком, то как-то давно опять же в «Книжном обозрении» написал одну рецензию почти сплошь из цитат.

Часто путешественники-эссеисты предпочитают нарратив: его сначала можно продать в журнал, а потом – если получится – и в книгу? Со списком ведь такая вещь не пройдет.

Некоторые травелоги (не говорю о других вошедших в книгу вещах вроде рецензий или нано-гида по Японии, те печатались и даже перепечатывались) я давал Интернет-изданиям. Потом понял, что они для меня более интимны, лучше их публиковать в ЖЖ и ФБ (кстати, о хронологии и моде – буквально на глазах очередность поменялась, стало «ФБ и ЖЖ»). Но литераторы всегда танцуют у публичного шеста душевный стриптиз – поэтому интимность своих травелогов я в итоге прикрыл фиговым листком книжной обложки.

Твой душевный стриптиз попал в книжных в раздел путеводителей, что может смутить читателя: вместо картографии азиатских стран, он рискует получить топологию Александра Чанцева. Что ему, читателю, с этим делать?

Да, меня тоже позабавил маркетинговый ход книжных (еще раз признающихся в том, что читать продаваемое – не совсем их задача), хотя – это далеко не худшая компания, в новинках той же популярной отечественной литературы «Граница Зацепина» чувствовала бы себя гораздо хуже, провалилась бы в черную дыру удушья…

А за читателя решать зачем? Еще один упрек, кстати, моим травелогам заключался в том, что я не объясняю в них многое что-то – экзотическое блюдо, скажем, причину известности мест, не даю ссылок и перевод местных слов. Но никто до сих пор не убедил меня в том, что можно чему-то научить, а не научиться. Мы любим художественные книги за то, что находим там созвучия (попсовым мелодиям в) себе. А самые интересные (non-fiction) книги те, что не понимаешь сразу.

Как же эти списки внутри главы создавались? Сразу и по очереди? Надиктовывались, записывались на чеках и салфетках?

Буквально давеча мне задали этот вопрос в ЖЖ – он все же еще жив, несмотря на все страшные картинки и предупреждения на сигаретных пачках! И мы с тобой несколько лет назад обсуждали подобное же… Не знаю, важна ли техническая сторона (и даже думаю, что по стилю можно было бы ее реконструировать), но. Раньше – набрасывал на бумажке, возвращаясь, разворачивал уже на мониторе. Потом все равно для командировок понадобился с собой компьютер – нетбук пришел на смену манжетам.

Теперь, когда редакции сворачивают свои путеводители, выходит твоя во многом неформальная книга о путешествиях. Получается своего рода насмешка над официальной культурой, обслуживающей туризм. Ты не видишь это в таком свете?

До твоего вопроса – нет, теперь – буду смотреть и под таким углом и радоваться. Хотя, кажется, путеводители среди тех реликтовых жанров, что еще продаются? В любом случае, сейчас наступает время нового андеграунда (сознательно не говорю – сам/тамиздата). Мой друг, писатель с парой дюжин книг и переводов их на чертову дюжину языков, утомившись сражаться с издателями, законами, пудовым утюгом рынка, перешел на print-on-demand и рад этому.

Несколько десятков экземпляров дарятся друзьям, кто-то заказывает на бумаге на сайте сам, и, главное, все это потом вывешивается в открытый доступ. Это расслоение – на миллиардные просмотры клипа Рианы и уже не тысячу, а сотни проданных книг – даже не новые баррикады, но динамит камикадзэ под Вавилонскую башню. Скорее всего, Вавилон и не услышит взрыва. Но одна казнь на Лысой горе тоже в свое время прошла без массового освещения в прессе и Инстаграме…

Пока же мы просто уйдем из Вавилона в эти книги – Иосифом в колодец, Алисой в нору, верблюдом в игольное ушко – в них, малых сих, хватит места духовным беженцам, да и виза не нужна. Кстати, известно, что метафора про верблюда в иголке родилась в результате неправильного перевода – пусть, значит, плохие вещи порождают хорошие и т.д.

Я когда-то отказался от путешествий, потому что в какой-то момент ломка после поездки стала болезненнее, чем приход от самого путешествия. У тебя никогда не бывает депрессии после возвращения?

Бывает, конечно. А в последнее время – и стресс перед поездкой (хотя он связан с той же прогрессирующей разобщенностью сознания и личными кризисами – страхом перед самолетами, терроризмом и прочими искусственностями нынешней эпохи я не страдаю). Хотя депрессия у меня почти перманентно и, не поверишь, ровно сегодня, столкнувшись с предденьрожденческой депрессией близких, подумал, что я в более выгодном положении – у меня-то всегда, иммунинтет и привычка.

У книги футуристично-киберпанковская обложка и космическое название. Какое будущее ты предрекаешь туризму вообще и книгам о путешествиях в частности?

Обложка ни при чем – винить ночной Токио, который изображен на фотографии. Пользуясь случаем, большое спасибо молодому петербургскому художнику Ивану Граве – было под двадцать вариантов обложки, но любовь почти с первого взгляда – с этой. А в витальности книг о путешествиях – их смерть.

Уже почти сейчас любая домохозяйка (из стран золотого миллиарда) может слетать на выходные в Антарктиду – так кто ее удержит от тысячи «фоток» и комментариев в Сети, под которой барахтаемся все мы? Спасти могут только путевые заметки титанов вроде Германа Кайзерлинга или Эрнста Юнгера, но эпоха титанов закончилась, примерно в то же время, что и авторов, композиторов и всех прочих достойных создателей. Остался один бесконечный блог потребителей – с которого мы и начали, кстати, наш разговор.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>